Жители низовьев Дона называют казаков верховых станиц "чигою". Название это произошло от народа "чигов", упоминаемого римскими и греческими историками с І по ХІІІ в. и жившего по восточным берегам Азовскаго моря, от устьев Дона до Таманскаго полуострова. (См. "Кто был Ермак и его сподвижники", стр. 12 - 19). В XІІІ и XIV вв. народ этот в числе других казацких общин, под напором татар двинулся вверх по Дону и занял земли, входившие в составь Рязанской области, поселившись там своими городками. В XVI в. казаки этой области, как я уже говорил в I главе, двинулись вновь на юг и заселили земли по р. р. Хопру, Бузулуку и Медведице.
Жители соседних губерний, как то: Курской, Орловской, Воронежской и Саратовской "чигою" вообще называют всех казаков, но название это больше относится до верховых, и, я думаю, называющие не ошибаются в их древнем происхождении от народов чигов. Кличка эта чрезвычайно древняя и дошла до наших дней по преданию. Бранного в ней, как многие думают, ничего нет. Верховые казаки, в отместку, дразнят низовцев "тумою". Слово "тума" черкесское и означает "приблудный", происшедший от смешения крови с другим народом, собственно - метис. Кличка эта дана низовым казакам не без основания, так как у многих из них течет немало крови черкесской, татарской, турецкой, греческой и даже калмыцкой.
Все донские казаки в настоящее время говорят языком русским, но со многими особенностями, резко бросающимися и режущими слух впервые приехавшему на Дон человеку.
Трехвековая служба Москве, постоянное сношение с Великороссией, полковые ученья и, наконец, самое главное, повсеместно открытые школы, настолько сгладили особенности говора казачества, что теперь мало-мальски развитой грамотный казак говорить уже чисто русским языком, но в захолустных станицах и хуторах, в особенности со старообрядческим населением, жители до того коверкают этот язык, большею частью старики, бабы и дети - до школьного возраста, что новому человеку едва приходится их понимать
Казаки верховых округов говорят твердо, медленно и протяжно, но не плавно, как великороссы, с большим "аканьем", южнее - "яканьем", как - то: табљ, сабљ или табя, сабяили тябя, сябя, чаво, яво, маво, тваво, сваво, вядро, мяня, ня знаю, лятучкя, штоля и проч. Вместо "и" употребляют иногда "ы", например вышня, вместо вишня. Вместо щ и сч почти всегда употребляют двойной звук ш, например: братишша, дружишша, пешшинка (песчинка), штука, (щука), ишшо или ишто (еще). В деепричастиях вместо в почти всегда употребляют м, как - то: намшись напимшись, помолимшись и т. д. Вместо в часто произносят л, например: ослобонить, тыкла (тыква): б вместо г: постебать (постегать): южнее вместо ф всегда хв – хворма, хварсить, ахвицер, Хведор, Хвилипп, Хвома и т. д. ; предлог с заменяется частицею сы, са, со: сы друзьями, сы знакомыми или са друзьями. . . В некоторых словах приставляют или вставляют звук о или а: алимон, агромадный, пошено или пашено (пшено), пашаницакором (корм). В станицах, лежащих южнее, часто вставляют в средину слов звуки д, т, в и даже целые слоги: ндрав, куштай, досточка, жарковье и жарковля, штукатулка и проч. В станицах, расположенных по среднему течению Дона, т. е. в поселениях казаков - новгородцев, помимо приведенных особенностей, но уже довольно смягченных (таб- тиб, саб- сиб, мини проч.), слух порождает совсем особенный говор, очень сходный с говором поморян некоторых месть Архангельской губернии, населенных, как известно, древними новгородцами (повольники и ушкуйники), искавшими независимости и свободы или непожелавшими подчиниться московским князьям. Туда же переселилась часть новгородцев из Вятки, после разгрома последней великим князем Иваном III в 1489 г. (см. "На далеком севере" Немировича - Данченко). Говор этот выражается в следующем: скольки, стольки, тольки, толички или толичка, родилси, крестилси, плакалси, ради (рады), одначе, игурец, т. е. огурец, антуда, т. е. оттуда (Филипов. стан.), текоть, пекоть, няльзи (нельзя), отжарить (побить), надавать треухов (пощечин), батинка, маминка (2 - й Дон. окр.), манкаишь, исть (есть), чиво, иво и проч. Далее, в 1 - м Донском окр. и по Донцу в большом употреблении слова: ходя,дя, скача, читая, пиша, говоря, купуя, торгуя, летая вместо: ходить, едет, скачет, читает, пишет, говорит, покупает и проч. Крометого: што (что) и штолича, штосинка(что - то), хто и хтосика (кто - то), нихай (пусть), нема (нет), оттулича (оттуда), откулича (откуда), или откеливича, бги (бежи), побег (побежал) и побг (по Донцу), текть, пекть, вместо течет, печет. Отца и мать называют батя, мама, батюшка, мамушка и как ласкательныя: батинькя, маминькя, ддинькя (дедушка); также: Ванькя, Митькя, Грунькя, Петькя, Санькя и проч. В хуторах Семикаракорской станицы встречается такое выражение: смушшилася мая сердца, т. е. смутилось мое сердце. Вместо предлога "в" всегда употребляется "у" - у дом, у стол, у лавк, у дрогах, у комнати т. д, хотя часто в окончаниях этих слов вместо "" слышится "и", как, например у доми и проч. В станицах 1 - го Донского окр. в говоре часто встречаются слова малороссийские; этих слов еще больше встречается в говоре низовых казаков и в станицах, расположенных выше по Донцу, в Гундоровской и в особенности Луганской. В говоре низовых казаков звуки в и у часто заменяют друг друга, особенно в начале слов, как, например: усе - все, узять, лоуко - ловко, в мене - у меня, в нас -у нас. Вместо ы всегда употребляется и, как то: бики, корови, риба, вигодно, вихал, виждал, вискочил, вилeтл, вишал (вышел), викосил, вирзал, ми (мы), ви и проч. Вместо ы часто произносится о: накрол, закрол, помол (помыл); звук е почти всегда заменяется и, а окончание "eт", произносится как "ить", например: бгаить или бгить, читаить, играить, гуляить, скачить и т. д. Также говорят: ходю, просю, крутю, чистю, оны (они), булчугин (чугун), выпулил глаза, вместо выпялил глаза, вечир вместо вечер, смички, гарбуз - арбуз и проч. (пшеница), (мать), (был),
Это все фонетические особенности говора казаков, т. е. своеобразное произношение русских слов; но, кроме этого, на Дону употребляется очень много таких слов, которых в русском языке и совсем нет. Эти слова татарские или черкесские, или же самобытные древне казацкие. Об этом будем говорить ниже.
В грамматическом отношении говор казаков также много разнится от русского. У простых казаков, особенно верховых, все существительные делятся только на два рода, мужской и женский, среднего же рода нет. Ко всякому существительному среднего рода казаки прилагают местоимение в женском роде, например: кому какая дела, кому какая счастья.
Также говорят: куриная яйцо, жаркая сонца (солнце), разбитая окно, теплая пальто, гнилаяяблока, часто яблок. Другие произношения: я вижу мышу, вместо мышь, ситца, вместо ситец, комарь, вместо комар; Петро, дядько. Вместо фамилий всегда спрашивают: чей ты, чей он или как он прозывается. Подобные вопросы являются следствием того, что в древности у казаков фамилий не было, а были лишь прозвища, т. е. отец носил одно прозвище или кличку, сын другое, внук третье и т. д. Как в древне - славянском языке, так и в малороссийском название детей производилось от имени родителей, например: Иваня - сын Ивана, Трофимя, Абрамя и т. д. ; дети животных: овча, ягня, куря, гуся, голубя и проч. , причем на конце этих слов в славянском языке ставился всегда малый юс, перешедший в малороссийском народном говорев слогь ен: Иваненко, Трофименко, Абраменко и т. д. яблоко или
Присутствие малороссийского, вернее, запорожского элемента в низовьях Дона и по Донцу сказывается, кроме говора, еще в фамилиях казаков, чисто малороссийских, как - то: Кацупеев или Кацупей, т. е. Кочубей (Акс. ст.), Гайдамаченков, Сидоренков (Елис. ст.), Запорожцев (Н. - Кундр. ст.), Абраменков (Екат. ст.) Иванченков, Бондаренков, Харченков, Федоренков, Коробченков, Макаренков, Крамаренков, Васильченков, Кравченков, Филенков, Братченков, Перекопенков, Тимощенков, Савченков, Ханженков, Панченков, Лехницкий, Рыковский, Луковский, Крупницкий, Ваисецкий, Балашевич, Венцович, Облакевич и друг.
Прозвища или уличные клички и теперь довольно употребительны среди казаков. Если вы не знаете уличной клички казака, то вам трудно его отыскать в хуторе или станице. Вам нужно отыскать Ивана Петрова, и всякий встречный ответит - "не знаю". Назовите его кличкой, и каждый укажет. Уличные прозвища одного старика были (Констан. стан.): Юзик, Шшарбатик и Хавраль, но никто не знал его настоящей фамилии, а она была по выговору казаков - Гордев. Я знаю прозвища многих станичников: Ганич (сын ли он или муж Гани, т, е. Агафьи), Каштан, Сипеток, Чудачок, Кочеток, Габуней, Стрепух, Зуйка, Рачек, Моргун, Косорукий, Чипланос, Белик, Сладунка, Сочила, Меретей, Лобан, Илюшонок, Бешеный, Рябышик, Ботожок, Нявич, Хрипун, Свистун, Лытка, Кондра, Агурей, Ироха и друг. , фамилии же, т. е. как они пишутся, по выражению казаков, я не знаю, да и редко кто знает, разве только их однополчане.
В первой половине прошлого столетия, как говорит об этом В. Ф. Соловьев в своей брошюре о говоре казаков, под словом "фамилия" казаки, даже офицеры, разумели "супружницу", т. е. жену. По этому поводу он приводит со слов старого, уже умершего, генерала В. А. Кутейникова следующий курьезный случай. Во время посещения Дона военным министром гр. Чернышевым, к нему назначен был на дежурство заслуженный боевой войсковой старшина, фамилию которого генерал забыл. Министр, увидев его, спросил, как его фамилия. Тот сконфузился и робко ответил: "Мария Ивановна". Тогда министр, пристально взглянув на него, ушел, ничего ему не сказав, но тотчас же приказал прислать к нему болеетолковаго офицера.
В 1 - м и в некоторых местах 2 - го Донских округов часто с прозвищем какого - либо казака произносят и его имя, но в уменьшительной или ласкательной форме, которая в понятии казаков в этом случае является уничижительным, так, например: Сема Агуревич, Петруша Шабан, Кузя Кудлай, Филя или Филюшка Красный, Андрюша Лобач и другие.
В общем говоредонских казаков можно разделить на верховой и низовой, если из последняго исключить говор, известный у филологов под именем "черкасскаго", о котором я буду говорить ниже.
В частности же каждая станица или известный район имеет свой особенный говор. Нередко приходится наблюдать, как казаки, попавшие в одну сотню или полк из разных станиц, подтрунивают друг над другом, коверкая слова на манер говора другой станицы, например: "ей дружишша, куда побéг?" или: "ей станишники, идевдêти или идутя?", "лянь, ляньте (гляньте) суды". - "Нехай тибе(или табе) будя грец!" - часто слышется сердитый ответ какого - нибудь бабского или богоявленскаго казака на такое замечание богаевскаго или мелеховскаго. В особенности смеются казаки соседних станиц над "луганцами", говорящими, как я уже упоминал выше, с малороссийским, т. е, вернее - древне запорожским акцентом.
"Становись, хлопци, рядами, к кумовой хатепередами. . . . Марш, дэ атаман сидыть!" - кричат иностаничники, завидяедущих луганцев. Или рассказывают про них такой анекдот:
"Казаки, на конь! - командует офицер. Одна часть казаков толчется на месте.
- Кто вы такие?
- Да мы, дядечка, луганци.
- Что - же вы не садитесь?
- Да у нас коней нема, однекобылки.
Любимые кушанья и названия предметов домашнего обихода низовых казаков также, большею частью, малороссийския, как то: саломата (вареное тесто, которое едят с пресным молоком, сметаной, каймаком, и маслом, а в постное время с нардеком и медом), вареники, кулеш, затерка, или затераха (кипяченое молоко, затертое мукой), голушки, борщ, катлами (по малороссиски - катланы), пампушки, блины, квасок (вроде селянки) и др. . . . хата, курень, баз, атара, чабан, ярмо, занозы, притыки, люшпя, вое, войцо, плуг, волы, чумак, воз, киек (часть воза, на что вешают ведра) и др. Помимо этих особенностей говора низовых казаков, среди них в некоторых местах, в особенности в станицах: Старочеркасской, Аксайской и отчасти Грушевской, Кривянской, Гниловсвой и других, а также среди простонародья г. Новочеркасска, замечаются остатки какого - то особенногодревнего говора, не похожаго ни на один из перечисленных нами выше, - это говор, известный под названием "черкасскаго".
Фонетическия особенности этого говора заключаются в следующем: шипящие звуки ж, ч, ш и щз, ц, с и сц: Миса - Миша, Саса - Саша, Груса - Груша (Аграфена), Маса - Маша, Дуса - Душа (Авдотья), криса - крыша, уз - уж, невозмозно зить - невозможно жить, ми поставили угодницку св цецки и помолились Бозыцку, игрусецка, весц - вещь, зилзо-железо и т. д. Но встречаются случаи, и очень часто, обратного произношения, как, например: шорок (сорок), шкажу -скажу, пятнича - пятница, крыша - крыса, отчего часто можно слышать такую фразу: "у нас под крисай крыши завелись". Вместо обрядчик говорять обрящик, рамчатый улей - рямчатный улей и т. д. в нем заменяются свистящими
Говор этот с другими особенностями, как - то: ми, ви, оны, помол - помыль, накрол - накрыл, сохраняется в настоящее время преимущественно среди женщин, не получивших современного школьного образования, хотя среди них встречаются купчихи и чиновницы из черкасских старых поколений. Из мужчин же этот говор удерживают очень немногие, в особенности из не служивших и торговых казаков, свободных от строевой службы. В. Ф. Соловьев в своей книге о говоре Донских казаков предполагает что "черкасский" говор есть искусственный, явившийся из подражания кому то вследствие жеманства, желания отличаться и нравиться; что это явление подтверждается будто бы и тем обстоятельством, что говор этот явился среди горожан. Соловьев также предполагает, что на образование черкасского говора имело влияние и сношение казаков с греками, которые, как известно, многих наших шипящих звуков совсем не выговаривают, заменяя их свистящими, а также не выговаривают и нашего твердого ы, заменяя его "и", и при разговоре как бы "сюсюкают". С первым предположением г. Соловьева, как мы увидим ниже, согласиться нельзя, второй же его вывод имеет за собою большую вероятность. Соловьев полагает, что сношение казаков с греками относится к позднейшим векам, но на самом деле это не так, влияние греков на приазовские народы началось с VI в. до Р. X.
Это характерное смешение шипящих звуков с свистящими, т. е. "сюсюканье", и теперь довольно рельефно сказывается в говоре жителей на всем северном и восточном побережьях Черного и Азовского морей, т. е. от устьев Дуная до устьев Кубани, в некоторых старых станицах Терека, низовьев Урала и Дона, в станицах Старочеркасской, Аксайской, Елисаветовской, а также в пос. Азове, гор. Мариуполе, Бердянске, Темрюке, Ейске и друг. Это есть остатки древне - готского говора, явившегося под влиянием греческой культуры.
Донские казаки, как я уже говорил о том в своей книге"Кто был Ермак и его сподвижники", суть исконные обитатели берегов Дона, Азовского и Черного морей, потомки древних казахов, алан - готовь, известных у древне - греческих и римских историков под многими другими названиями, поэтому они естественно могли сохранить этот особенный греко-готский говор, а потом перенесли его на Терек, Урал, Кубань и другия места, куда проникала казачья колонизация.
В настоящее время говор этот под влиянием народных школ и полкового обучения казаков до того сгладился, что не далеко уже время, когда он совсем исчезнет.
- "У нас в Черкашкеи Акшаериба нонича шавшем не ловица", - говорять между собой старочеркасския торговки.
- "Нонича рушаки и кошари всехлеби пожабрали", - тараторят аксайские бабы.
- Ваши (донские) кажаки крашившей, а наши хваршистей, говорить уралец из низовых станиц.
Относительно же слов, которые встречаются в говоре казаков и которых совсем нет в языке русском, я приведу следующия.
Имена существительные: бусорь (дурь, глупость), отсюда бусореватый, с бусорью, т. е. глуповатый; буерак (овраг), хантурник, отсюда шляться по хантурам (бездельничать); гакгаль (стая грачей и галок), гладыш (яйцо), грубка (печь), гульга (шишка на голове), дежа и дежник (кадка для теста и покрывало для нея), дрот (проволока), дрюк (толстая палка), дулма (кушанье), жармелка (молодая женщина, проводившая на службу мужа), зарочьезебры, отсюда сивозебрик (жабры - у рыбы, а у людей щеки), варка (голова), кабак, а в стан. Константиновской и Золотовской - дурак (тыква), кандель (лампадка), зинчикконик (стрекоза), стрекоза, отсюда стрекозиться, по-малороссийски - зык (бегать с поднятым хвостом от укуса слепней или овода, относится до рогатого скота), корец (ковшь), кубилек (женская одежда), бизилики, правильнее - базилеки (запястье, браслет), кулючкикуруша (индюк), кутенок, кутик (щенок), лагутка (притворный), махор (кисть для украшений), махотка, (узкий горшок), макитра (круглый горшок), бардак (большой горшок с широким отверстием), мосты (полы), отсюда мосты банить, т. е. мыть, ожерелок или жерелокпатлы (нечесаные волосы), руда (кровь), саган (супник), чинак (низкая широкая глиняная посуда, вроде полоскательной чашки), сапа (змея), сапетка (вроде корзины), джулунуре (каша с с юзьмой), сюзьма (густое кислое молоко), ерандак (широкая воловья телега в 1 Донск. округе), тарабарки и ринджиглы (дополнительные дрючки для воловьего воза), парус (брезенть), он, же лантух, воловишша, веретье и рядно, благимат, отсюда благиматом (кричать не своим голосом). (лишек), (редкость), или (потемки), (воротник), (род шалаша),
Наречия: надась или надысь - третьего дня; ужо и ужотка - немного спустя; давича и давя - перед этим и др.
Имена прилагательные: маделый (исхудалый, истощенный), болючий, кровучий, жалкий, болезный (вызывающий соболезнование, жалость), кундюбый (закорюченный, кривой), ломовитый, ломучий, отсюда ломаться, кривляться, казаться не тем, что есть; заевой, зайвый (запасный).
Глаголы: жалковат (горевать), зашуметь и шумнуть (кликнуть, позвать), засмаливать (танцевать, быстро что - нибудь делать), валандаться (без толку делать, ходить, бродить), гондобитьскондобить (говорить о бедности), снугрят (изнурять), лиментоваться (пировать, пьянствовать), дать по мусалам - в зубы, балкапет – не ясно виднееться, и проч. (сберегать),
Вообще мною замечено, что казаки, исключая немногих говорунов, известных среди простонародья под названием "брехуцов", "сочил", "сладунок" и друг. , - народ несловоохотливый, речь их не отличается плавностью и логичностью, как у великороссов и малороссов. Иногда при разговоре с казаком просто не понимаешь, о чем он говорить или что хочет сказать, как будто он русскому языку выучился только недавно и по какому то особенному методу. Язык его во рту будто не помещается, не поворачивается; невольно приходится думать, что великороссискй говор не есть природный для казака, что предки его говорили на каком - то другом наречии. Будучи сам природным казаком и вышедший из простой казачьей семьи, а также долго живя в станицах и хуторах, я имел полную возможность непосредственно наблюдать за жизнью казаков, за их нравами и. обычаями, привычками и говором, в особенности говором вновь вступивших в школу детей. Также часто случалось, что какой-нибудь урядник или вахмистр, встретившись на улице, заведет речь о том, о сем и, желая похвастаться знанием русского языка, намелит такой околесины, что даже станешь в тупик и не можешь разобраться, обидел ли он тебя или наговорил любезностей; до того речь его полна каких то двусмысленностей, намеков на что то, но на что - трудно разобраться.
Тут и "сумления", "мления", "финазомия", "ученость заступления военной службы", себя называет мы, тебя - ты, "произошел науку всех посредствий", какия то "академитския давности" и проч. Если же такой говорун еще подопьет, то тогда прямо уходи от него, ибо ни у кого мало-мальски нервных людей не хватит терпения выслушивать эту бессвязную болтовню. Если ты не офицер и не чиновник, к которым вообще казаки, в силу веками привившейся дисциплины, относятся с некоторым почетом, то можешь получить массу оскорблений и дерзостей, а если иногородний, к которым все казаки относятся свысока, то можешь рисковать и большим. Самый лучший способ отделаться от подобного рода собеседников - это, как говорится, ему поддакивать, похваливать, вообще ни в чем не противоречить. Лет двадцать, тридцать тому назад наши донские калмыки в массе своей плохо еще понимали русский язык, в настоящее же время вышедшие из приходской школы или прибывшие из полков положительно поражают логичностью своей речи, правильностью ее построения и удачностью оборотов, хотя и не бойкостью: по всему видно, что человек старается высказать свою мысль как можно яснее, избегать лишних слов и непонятных выражений. Не то замечается у природных казаков: они, я говорю о простонародье, не стараются следить за построением своей речи, а валят, как говорится, в кучу все, что взбредет на ум, и искажают русский язык до неузнаваемости. Это объясняется, главным образом, отсталостью казаков в народном образовании, а также и какими то особенными свойствами древнего их говора, туго поддающегося усилиям просвещения. Немалую роль в этом играет и гордый дух казачества, смотрящего на другие народности, в том числе и на великороссов, свысока, а потому и не желающего у них перенимать их нравы, обычаи, а также их язык.
г. Новочеркасск
1908 г.
Автор: Евграф Петрович Савельев
взято здесь
|
